Секретный рейс - Страница 101

101

— Ну, тут бы я так уверенно не говорил, — перебил Дрифт. — Ты объявил им войну, Николас. Или совершил теракт, по меньшей мере. Европейцев ты сам хорошо вышколил. Может, они и правда захотят тебя допросить сначала, а может, сразу пристрелят. Но пусть это сделают они, а не я. — Он шевельнул стволом. — То есть и я могу, конечно, если повод дашь. Давай, шевелись.

— Но ты сам окажешься в очень уязвимом положении, — задумчиво проговорил Келсьер. А ты не из тех, кто жертвует собой, чтобы уничтожить противника, ты из тех, кто бежит, прячется и отсиживается в кустах…

— И много ты здесь кустов видишь? — спросил Дрифт, поднимая ружье. — Я не шучу, сволочь старая, — если надо будет, я тебе ногу прострелю и силой уволоку.

— Тебе придется доказывать, что в этом деле был замешан не твой корабль, — продолжал Келсьер, — а доказательств у тебя нет. — Взгляд светло–голубых глаз вдруг стал жестким. — Если только твоя слайсерша не подделала мои записи!

— Хватит фантазировать, Николас. Или ты идешь со мной, а там посмотрим, что с тобой сделают европейцы, или, клянусь твоим машинным богом, я в тебя выстрелю и утащу силой. Выбирай.

Старик ухмыльнулся.

— Твоя ошибка, Икабод, в том, что ты охотно используешь машины для своей выгоды, а вот понимать их даже не пытаешься. — Он медленно поднял руки, и пальцы настоящей руки соприкоснулись с механической. — К примеру, знал ли ты, что почти все кибернетические усовершенствования делаются по одной и той же спецификации? Вот, смотри… хотя тебе будет нечем.

Он что–то нажал на тыльной стороне своей механической руки, выставив вперед костяшки пальцев, и Дрифт моментально ослеп на один глаз.

— Что…

Дрифт рефлекторно, бессознательно потянулся к механическому глазу, и ружье дрогнуло на долю секунды. Он тут же спохватился, но все равно опоздал: Келсьер схватил первое, что попало под руку, — датапад, насколько Дрифт мог разглядеть, — и изо всех сил швырнул в него. Дрифт попытался его отбить, но чувство расстояния пропало — он промазал, и снаряд врезался ему прямо в висок. Он пошатнулся, в натуральном глазу тоже помутилось, и он нажал спусковой крючок, целясь куда–то приблизительно в сторону Келсьера.

Послышался звон — пули угодили во что–то металлическое, но, что бы это ни было, старика они не задели. Дрифт старался сфокусировать зрение, но тут что–то твердое ударило в челюсть справа, с невидящей стороны. В первый миг он ничего не почувствовал из–за шока, а потом все нервы взвыли от жгучей боли, и только через секунду–другую он осознал, что лежит на полу.

— Безмозглый ты засранец, — прошипел ему в ухо Келсьер, и холодные металлические пальцы сжались на горле, — непременно тебе надо порисоваться, поразглагольствовать. На мое счастье, конечно. Заметь, когда будешь испускать дух, — я‑то злорадствовать начал только тогда, когда и в самом деле стал тебя душить, не раньше!

Старик был прав. Эти пальцы куда сильнее, чем на обычной человеческой руке, и Дрифт чувствовал, что они вот–вот раздавят ему горло. Он отчаянно пытался разжать мертвую хватку, но свет в глазах померк, и в этот раз, кажется, окончательно. На миг старик отпрянул, когда Дрифт ткнул ему в глаз, и хватка чуть ослабла, но Келсьер отбил удар другой рукой.

Дрифт уже почти ничего не видел, пульс отдавался в ушах все громче, чаще — мозгу требовалась кровь, а Келсьер перекрыл ей доступ.

Бум…

Вот сейчас он потеряет сознание. И тогда старик докончит дело — раздавит ему горло, и он больше никогда не очнется.

Бум… Бум…

ДЕЛО СДЕЛАНО

Бум!

Он почувствовал на лице что–то теплое и мокрое. Что это — сосуд в носу лопнул от напряжения?

Нет.

Погоди–ка…

О–о–о…

Кровообращение восстановилось так внезапно, что он опять чуть было не потерял сознание, но, хотя что–то все еще давило на горло, ощущение металлических пальцев пропало. Еще секунда — и вернулось зрение: вначале просто возникло что–то яркое, а потом стали видны полосы света на потолке. И слух начал возвращаться тоже, когда в ушах перестало звенеть от ударов собственного сердца. Он услышал гул голосов, а справа — чьи–то приближающиеся шаги.

Он с трудом повернул голову — шея и челюсть отчаянно протестовали, — и левый глаз различил какой–то силуэт. Пальто и шляпы, разумеется, не было, но знакомый «Крусей- дер‑920» сразу выдавал своего владельца.

— Живой, значит, — сказала Тамара Рурк, склоняясь над ним.

Она сняла шлем скафандра, и Дрифт почувствовал легкое дуновение — это она фыркнула:

— Ты идиот, ты это знаешь?

— Мне уже говорили, — ответил Дрифт.

Вернее, попытался ответить: не успел он и первое слово выговорить, как свело челюсть, и он только жалобно замычал от боли. С опаской провел рукой по лицу и взглянул на свои пальцы. Они были в крови.

— Да вставай ты, плакса, — сказала Рурк без капли жалости.

Дрифт кое–как повернул голову в другую сторону и тут же пожалел об этом: в каких–нибудь трех шагах от него лежало то, что осталось от черепа Николаса Келсьера, и более или менее целое на вид тело. Дрифт оглянулся на Рурк, показал на нее пальцем, а потом сделал жест, как будто стреляет.

Она кивнула.

— Дженна вызвала меня по радио. Ей, видимо, показалось, что вы с Апираной выбрали себе орешек не по зубам, вот она и попросила меня поглядеть, как вы там, и подсказала, где искать ближайший вход. Ну и картинка тут была, когда я дверь открыла. Может, и лучше бы, если бы не пришлось его убивать, но… — Она пожала плечами. — Не могла же я допустить, чтобы он задушил владельца корабля, на котором летает агент Рурк, верно? — Она огляделась, и лицо у нее стало озабоченным. — А где же Ап?

101